Начало игры.

Было темно, холодно и немного жутко. Молодая волчица бодрой рысцой семенила в сторону лагеря. Слабоумие и отвага, - с явной неохотой заключила самка, притормозив и принюхавшись. Но она не ждала подвоха. Эти земли было ей родными, и Тисса не сомневалась в их безопасности. За исключением острых и колючих ветвей, разумеется. Волчица скверно усмехнулась. Воспоминание трагического ранения до сих пор отдавалось в груди горной волчицы тупой болью. Но это ничего. Это не мешает жить. Так, зудит иногда, напоминает о себе, словно заноза в лапе.
Тиссая не громко фыркнула и даже улыбнулась, отдав себе мысленный приказ думать о чем-нибудь более позитивном. Например, что она оказалась посреди ночи вне пещеры. Брат будет недоволен, - мысленно заключила она, и эта мысль показалась ей весьма забавной, так что Тиссая не постеснялась рассмеяться в голос. Все равно никто не видит. Интересно, если я скажу, что заплутала, мне поверят? На этот раз из пасти вырвался нервный смешок, ночное брождение в одиночестве волчицу явно не прельщало. 
Сумрак начинал действовать Тиссае на нервы. Мало того, что она видела всего лишь одним глазом, так еще и ночная темнота смеет мешать нормальному обозрению! Она знала, что пускать в свои мысли по-щенячье глупые претензии не самый лучший выход, но она никак не могла справиться с собой и по-детски обиженно посмотрела на тёмное небо. Тень презрения проскользнула в открытом глазу, дескать, довольно ты, небо, что заставляешь земное создание мучаться? Тиссая прекрасно знала, что не так важны для волка глаза, как важен нос. Но уставшая волчица не собиралась прощать жестокой природе даже такое упущение.
Знахарка перешла на шаг, держась от воды на приличном расстоянии. Сначала лапы промочишь, а потом и вовсе сляжешь с простудой. Нет уж, спасибо. Белая даже подумала о том, чтобы переночевать под каким-нибудь высоким деревом, но почти сразу же оставила эту идею. До лагеря оставалось чуть меньше половины пройденного пути, а колючий северный ветер давал понять, что одной да посреди леса ей ни за что не согреться.

Все мысли о холоде сразу отодвинулись на второй план, когда перед волком, словно по мановению волшебной палочки злого волшебника, выросла искаженная и до ужаса непропорциональная фигура. От неожиданности самка отпрыгнула чуть в сторону, подняв столп брызг. Она совсем не хотела лезть в эту проклятую воду, но непослушные ватные лапы сами направили её туда. Не то от холода, не от яростного негодования шерсть белой волчицы встала дыбом. С каких пор ты стала такой пугливой? - прозвучал язвительный внутренний голос, от которого Тиссе самой стало тошно. Но этот голос сварливой старухи был прав. Волчица неосознанно приподняла губы, оголяя крепкие желтоватые клыки. Из горла вырвался предостерегающее ворчание, но странный монстр, рожденный из темноты, оказался обыкновенной собакой.  Обыкновенной раненной собакой, которой не было никакого дела до перепуганной волчицы. Складывалось впечатление, что она вовсе не видит дикого зверя подле себя. Тиссая закрыла пасть и с удивлением, с едва сдерживаемым ужасом уставилась на ночную гостью. Душевный ужас её подкреплялся созерцанием перебитых задних лап собаки. И если сначала волчица не предала значения тому, как именно передвигается сука, то теперь она никак не могла отвести взгляда от задней части туловища этого несчастного существа. Что же с тобой случилось? - выдохнула самка, силясь понять, отчего эти мерзкие бесшерстные двуногие существа так жестоки. Собака пахла людьми. Оно и понятно. Но какая собака ночью станет искать убежище в лесной чаще? Тиссая и сама до конца не знала, обвиняет ли людей в несчастье этой собаки или нет. Она вспомнила все те расставленные капканы, весь тот первобытный ужас, что выливается из самых потаенных уголков твоей души в дни Большой Охоты. Морда Тиссы вновь сморщилась, оголив часть клыков.
Белая волчица не была бы знахаркой, если бы не поняла, что несчастная была на сносях. Она не успела ничего предпринять, пребывала в неком шоке, так что подойти к незнакомке решилась уже после того, как на свет появились щенки. Собака скулила и хрипела, очевидно, проклиная свою беспомощность. Тиссая с сожалением взглянула на распластавшееся тело. Та ещё дышала, боролась за свою жизнь, но белая волчица прекрасно знала, что не в силах помочь ей, она не в силах даже облегчить её страдания. Поблизости не растёт никаких трав, а до родной пещеры так далеко. Тиссу охватил гнев: зачем противная судьба так поступает? Невозможность вылечить это создание сильно ударило по самолюбию. Так нечестно! - хотелось воскликнуть во всю глотку, но волчица, естественно, не стала.
Но сквернее всего на душе стало, когда самка обнаружила, что один из её щенят жив. Хищница позволила себе подойти максимально близко. Она утробно заворчала. По привычке, не с целью напугать.
- Я не причиню тебе вреда. - кратко произнесла она спокойным голосом, - Честно, я хочу помочь.
Тиссая обошла лежащую собаку сбоку и осторожно обнюхала пищащий комок, а затем бережно подвинула его носом к брюху его матери. Очевидно, тому не составит труда отыскать молоко. Но часы на исходе, она не долго протянет с такими ранами. И что тогда наступит для щенка...верная смерть? Тиссая была в замешательстве. Отпрыск собаки никогда не сможет стать настоящим волком, он не сможет жить в лесу. В конце концов, без молока ему никогда не достигнуть того возраста, в котором можно будет говорить о том, станет ли он волком или нет. Самка поймала себя на мысли, что она думает о совсем абсурдных вещах. Она облизнула пересохшие губы. Если не помрет с голоду, так замёрзнет здесь куда быстрее. Тисса вздохнула. Она легла рядом с несчастной собакой так, чтобы на мать и её детеныша ветер почти не попадал. Ей самой мгновенно стало жутко холодно. Слабоумие и отвага, - усмехнулась она, вспоминая свои же слова, а затем подняла голову вверх и громко, протяжно завыла. Брат! Брат! О где же ты, брат?